Mavic и роботизированная линия обороны: какие решения для фронта предлагают украинские MilTech-компании

Тактический дрон-разведчик, роботизированная турель, система физического противодействия враждебным FPV-дронам, а в идеале – полностью роботизированная линия обороны, когда один человек сможет за километры управлять десятками дронов и таким образом компенсировать преимущество врага в количестве живой силы. Это то, над чем сейчас работает команда украинской Miltech-компании Frontline. Какие дроны уже разработчики готовы отправлять на фронт, над чем работают сейчас и с какими препятствиями сталкиваются рассказали соучредитель и директор Евгений Третьяк и соучредитель и технический директор Павел Косолапкин.

– Как возникла идея создать MilTech-компанию?

Евгений: Мы компания, занимающаяся оборонными технологиями. Нам уже год. Свой путь создания роботов для войны мы начинали в 2014 году. Были на Майдане, потом началась война и нам пришла идея сделать роботизированную турель – заменить пулеметчика работой. Так начался мой путь. Мы совершили 9 турелей на волонтерских началах и передали на войну. Потом я работал в частной компании, а в 2020 году, когда вообще было непонятно, что происходит, государство не признавало это война или нет, я занимался аграрными работами. А в 2022 году, когда пришла великая война, вернулся к созданию роботов. Работал в направлении развития БПЛА, это было наиболее неотложной потребностью, со временем начал развивать направление робототехники. В какой-то момент мы вместе с Павлом пришли к выводу, что нужно открывать свою компанию и делать решения, которые, по нашему мнению, более нужны для линии фронта.

Павел: Я также с 2014 занимаюсь помощью Силам обороны Украины. Тогда был студентом, и мне хотелось быть полезным в том, что я умею. Умел я тогда конструировать, получал инженерное образование. Присоединился к организации Армия СОС и мы там начали делать дроны. Тогда вообще было не очень понятно, что такое дроны, как их применять, поскольку предыдущая военная доктрина не предполагала использование такой техники. Да и техники как таковой не было. Мы начали создавать разного класса беспилотники и меня больше интересовала тема создания массовых решений для применения которых минимально нужны специфические навыки людей. В другой компании мы делали разработки для сил обороны, но к сожалению дальше разработок, не пошло. Потом я некоторое время работал за границей, но с началом вторжения вернулся, оказалось, что дроны, которые мы делали, достаточно активно применяются на линии фронта. Когда познакомились с Евгением, я больше занимался дронами, которые сбрасывали боеприпасы на головы россиянам под Киевом, мы обслуживали экипажи, которые к нам приезжали на завод. А дальше, нашим общим с Евгением решением было пойти делать что-то свое, о чем я ни разу не пожалел.

– Что удалось сделать за год существования компании? Чем занимается сейчас?

Евгений: Мы разрабатываем цифровой маленький дрон-разведчик. Такой, как Mavic только украинского производства, с другими характеристиками. Понятно, что мы не можем вырасти в индустрию, так как Mavic, но хотим, чтобы у нас был свой украинский тактический разведчик. Мы сделали свои решения по радиосвязи, чтобы он был РЕБоустойчив.

Павел: Мы разработали свою систему управления, свою систему видеопередачи. Сейчас работаем для дополнительных программных характеристик, которые будут добавлять большую автономность дрона, чтобы в условиях отсутствия навигации, а мы по умолчанию берем, что GPS у нас нет, мы на него не рассчитываем, мы рассчитываем исключительно на возможность пилота корректировать и на возможность вспомогательных систем. на коптере заменить пиота. В этом направлении двигаются. Понимаем, что создать свой Mavic – это очень непростая, сложная и длинная задача. Одновременно заменить его по всем ключевым характеристикам мы не сможем. Мы взяли определенную часть функций, понимаемую, что здесь и сейчас уже можем заменить и внедряем наш проект.

Очень внимательно слушаем обратную связь от экипажей, которым передаем нашу технику, стараемся и помощь оказывать как можно скорее и соответственно реагировать инженерно на те запросы, которые мы от них слышим. Это, пожалуй, единственный правильный путь в ситуации, которая есть сейчас – создавать инструменты, которые будут максимально полезны для пользователей.

Евгений: Кроме дрона есть еще много штук именно по системе управления и передачи цифрового видео. У нас есть дрон, он ретранслирует сигналы управления для наземных роботов. У нас есть дрон, который передает управление – например, разряжающийся дрон летит домой, прилетает наш следующий дрон, перехватывает управление над наземным роботом. Все, что касается роботизированной линии обороны, для этого нужна такая система.

Еще мы разработали турель под МК-19, автоматический гранатомет, это роботизированная замена гранатометчика. Мы сделали турель, управляющую этим гранатометом, чтобы убрать человека от непосредственного управления. Теперь ему нужно только пульт и он может это и за 100 метров делать, а если есть другая система связи – и за километр.

Павел: То есть еще одно направление деятельности – это увеличение возможностей одного человека по отношению к управлению. Когда один человек управляет одним роботом, а другой человек управляет другим дроном – это классно, но если один человек может делать и то, и другое – это еще лучше. Это дает большую насыщенность работами и дронами линии обороны, повышает эффективность и требует меньшей вовлеченности, меньшего количества людей.

– Что такое роботизированная линия обороны?

Евгений: Мы как инженерная компания, видим это как линия обороны, где вообще нет людей, или есть очень минимальное количество людей, обслуживающих роботов. То есть, разведка, поражение и тд – это все делают работы. Они или полуавтономны, это когда я управляю пультом с расстояния километр или из Киева, это можно реализовывать или полностью автономно.

У нас есть еще одно перспективное направление, мы будем делать систему физического противодействия FPV дронам, поскольку они сейчас развиваются и будут иметь компьютерное зрение, например РЭБом на них уже не подеешь. У них будут свои нюансы, там еще их можно будет обманывать, поскольку компьютер легче обмануть, чем человека. Мы готовимся к тому, что большинство вражеских FPV-дронов будут иметь компьютерное зрение, соответственно, его нужно уничтожать механически. Говорят можно лазерами, волнами, но это технологии сложные и дорогие, со временем оно придет, но мы пошли другим путем – мы будем сбивать их дробовиком или пулеметом, в автоматическом режиме. В первую очередь, таким образом мы хотим защищать роботизированные платформы, обеспечивающие логистику. Там сейчас уже нельзя машиной ездить, есть "ноль", в пяти-восьми километрах - следующая линия. И между ними курсируют работы, вся логистика ими обеспечивается. Сейчас не везде так, но она очень динамично развивается, государство и Brave1 очень многое для этого делают, чтобы работами закрывать логистику, проводить эвакуацию раненых. Соответственно, когда они будут двигаться, их все равно будут убивать FPV-дроны. И нам нужно уничтожать эти FPV-дроны до того, как они уничтожат нас.

– Где вы находите финансирование?

Евгений: Мы привлекли инвесторов. У нас есть инвестор-ангел из США, просто человек, когда-то живший, 20 лет назад, в Украине. Один инвестиционный фонд у нас инвестировал и собственные средства, которые у нас были на сохранности. Сейчас мы дошли до того, что у нас есть два сформированных продукта – дрон и турель и мы идем по ним на кодификацию и будем искать инвесторов, чтобы привлечь еще деньги.

При этом мы отбираем инвесторов, мы не будем брать деньги у людей, которые всю жизнь воровали у Украины, а сейчас хотят отбелить свою репутацию. Это важно, потому что если мы хотим развиться и стать крупной компанией и долго создавать продукты, чтобы защищать Украину, война все равно продолжит до тех пор, пока существует россия и их имперскость. И даже после мы теперь никогда не попустит, мы должны развиваться технологически и с огромной скоростью, продавать оружие за границу, чтобы иметь деньги. Чтобы у Украины всегда было лучшее оружие и оно могло себя защитить. Мы должны вырасти, стать большими и защищать себя сами.

– Мы можем говорить о том, что война перешла в новую фазу и стала войной технологий?

Евгений: Враг просто копирует нас в том, что касается FPV-дронов. Они быстрее развили дальнобойные дроны-камикадзе Ланцет, поэтому у них получилось лучше, но у нас - лучше получились FPV. Но они сейчас скопировали, как мы делаем по FPV, а мы – как они делают по "Ланцетам". И там, и там растет. У нас растет быстрее, поскольку у нас горизонтальные связи – динамические команды и у нас вопросы критические, они ведь на нашей территории. Они запускают государственный аппарат и бизнес так же развивается.

– Как сотрудничают наши команды?

Павел: С некоторыми сотрудничаем на уровне интеграции. К примеру, есть классный производитель роботизированной наземной платформы, мы делаем турель. Мы объединяем усилия и интегрируем турели с роботом. Соответственно, получается боевая единица, которая значительно мобильнее, чем просто стационарная турель, может заезжать на позицию и самостоятельно, с помощью оператора, ехать в укрытие. С некоторыми компаниями мы пытаемся работать на уровне завершенных решений. Также мы предлагаем для интеграции наше решение по связи, которое мы разработали для нашего работа. Мы открыты для интеграции с другими производителями.

К сожалению, по разным причинам, не всегда это получается сделать. Очень часто, интеграция – это компромиссная история, когда каждый должен что-то сделать, чтобы произошло единение системы с системой. Иногда изготовитель этой системы должен произвести изменения, чтобы система интегрировалась в твое изделие и твое изделие должно пойти ему на встречу. Иногда общий язык не находится. Не только из-за человеческого фактора, иногда из-за способностей внесения изменений в систему.

Мы хотели интегрировать определенную подсистему в свой дрон, но на тот уровень, момент интеграции, наш дрон был очень мал, чтобы эту систему носить.

Пытаемся сотрудничать, интегрировать себе классные решения и так же делиться классными решениями с другими производителями. Иногда это удается, иногда не очень.

– Сколько человек работает в вашей компании?

Евгений: Сейчас с волонтерами, 20.

– Есть ли уже заказы или предварительные договоренности с сектором обороны?

Да, но им нужно, чтобы мы были кодифицированы. Это требование от государства. Через нее проверяют, можем ли мы технически сделать то, что обещаем на бумаге. Проверяется, делаются ли испытания. Делается заключение, что, например, эти люди могут производить и нести качественный продукт. Когда вы кодифицированы, вы попадаете в журнал доступных продуктов, которые может купить государство. А потом воюющие ребята смотрят этот журнал и говорят, что, например, эта "Линза" нужна.

Государство хочет купить, но ждет, когда мы кодифицируемся. Сейчас ситуация совсем другая по отношению к госзаказам, МО стало значительно более прогрессивным, все существенно улучшено, чем было. Нельзя сказать, что это закрытая дверь, где нельзя пробиться.

Павел: Мы сейчас этот путь идем, еще не прошли до конца.

– Какой фидбек дают военные в отношении ваших продуктов?

Евгений: 70 на 30. 70% – они довольны, 30% – у них еще есть замечания, по комфорту управления, такого плана.

– Дроны могут заменить человека на фронте?

Павел: Я считаю, что человека ничто никогда не заменит, но дрон может очень существенно человеку помочь и дроны могут становиться дружественными, чтобы один человек мог управлять многими дронами. Это факт.

– Какие у нас перспективы дойти до момента, когда возможен роботизированный штурм?

Павел: По моему мнению, ключевое в решении этого вопроса – это объединение ресурсов и интеграция в единые протоколы обмена данных, должны быть точки соприкосновения, которые помогают технику разных производителей интегрировать во что-то одно. Соответственно, люди, которых готовят к тому, чтобы этим управлять, должны иметь определенную программу подготовки. Человек не может учиться одному, а использовать другие. Для того, чтобы людей учить, а затем брать для применения, должно пройти определенное время и должен быть какой-то план, стратегия развития. Поэтому очень важно, чтобы производители интегрировались и был кто-то один, ответственный, чтобы эта интеграция происходила. И такой ответственный должен быть от государства, поскольку это нужно затем интегрировать в государственный механизм подготовки военных и военных.

– Какие ваши планы на самое большое время?

Евгений: У нас в планах масштабирования по производству, по дронам, непрерывное улучшение по технологиям. Чем больше тем лучше.

Павел: Мой личный челлендж, хорошо подружить производство и разработку для того, чтобы момент внедрения свежей разработки в продукт был более быстрый и безболезненный. Очень часто разрабатывающие они не очень понимают всю проблему масштабирования и наоборот. Если это какие-то враждующие лагеря, то в первую очередь страдает конечный пользователь. Который пользуется тем, что не так удобно, в единичном экземпляре. Хочется решить проблему быстрой эволюции масштабируемых, массовых вещей.

– Как победить нашего врага в этой войне?

Павел: Мы постоянно развиваемся, это одна из наших главных задач. Для того чтобы быть на шаг впереди, постоянно нужно думать о завтра, а думать о завтра равно иметь разработки. Думать о завтра невозможно, если ты занимаешься только тем, что берешь лучшие закрытые компоненты, которые производит другой производитель, собираешь это все вместе и выпускаешь продукт. Это история сегодня, она работает, но завтра враг может продвинуться на уровень выше по этим компонентам и добавлять туда уже свою добавленную стоимость. Если ты не будешь поступать так же, ты не сможешь его ни опережать, ни быть с ним на равных.

Поэтому – развитие технологий. Обучение, масштабирование и увеличение автономности. Если один человек может управлять не одним дроном, а десятью, то мы одного человека умножаем на 10. Таким образом мы можем компенсировать наше неравенство в человеческих ресурсах.

Хотите получать самые актуальные новости о войне и событиях в Украине – подписывайтесь на наш Telegram-канал!